http://monarchicrussia.3dn.ru/Gimn/Gimn_music_adm.mp3

25 декабря 2008 года  (по старому стилю) или 7 января 2009 года (по новому) – день 175-летия самого известного российского гимна "Боже, царя храни"

История гимнов уходит корнями в самую глубокую древность — гимны возникли намного раньше, чем гербы и знамена. В переводе с греческого «Имнос» — это хвалебная песнь в честь богов, героев и победителей. Понятно, что восхваление общественно значимых лиц предполагает исключительно торжественный характер гимна. Отсюда - неразрывная связь поэтического текста и музыки, причём каждое из этих начал выполняет свои задачи. Поэтический текст должен в яркой и художественно возвышенной форме сообщать о том, за что именно надлежит почитать того, кого воспевают в гимне. Музыка же призвана придать тексту торжественную величественность, накинув на канву официального восхваления наряд эмоциональной убедительности.

Древнейшие гимны были сложены в Египте и Месопотамии. Они исполнялись как молитвенные песнопения. В качестве поэтической и музыкальной формы гимн известен в Древней Греции, где его исполнял хор или отдельные певцы под аккомпанемент кифары и в сопровождении танцев. Считается, что самый ранний музыкальный гимн, дошедший до нас, представляет собой отрывок из трагедии «Орест» древнегреческого поэта Еврипида (V в. до н. э.). Мелодия его записана на папирусе. Позднее гимн выступал в различных жанрах: пеана — гимн Аполлону, дифирамба — гимн Дионису и т. д. Гимнам предшествовали заклинания духов, из них развились именные обращения — призывы к богам. Тексты гимнов писали знаменитые поэты: Гомер, Анакреонт, Пиндар. В эпоху эллинизма (IV—I вв. до н. э.) гимны превратились в торжественные песнопения при религиозных обрядах.

В раннем христианстве также имелись гимны во славу Бога. Сохранившиеся христианские гимны относятся к III в. н. э. и происходят с территории Сирии, представляя собой перефразированные тексты Библии. Из Сирии вышли известные гимнотворцы: Ефрем Сирин (IV в.), Роман Сладкопевец (VI в.) — автор более 1000 гимнов, из которых известны около 85; Иоанн Дамаскин (VII—VIII вв.), причисленный к лику святых.

Древняя Русь получила свое богослужебное пение из Византии вместе с крещением в конце Х в. В «Повести временных лет» говорится о первых славословиях на Руси в честь Иисуса Христа: «... скажем вместе с Давидом: «Воспойте Господу песнь новую, воспойте Господу вся земля; пойте Господу, благословляйте имя его, благовествуйте со дня на день спасение его. Возвещайте в народах славу его, во всех людях чудеса его, ибо велик Господь и достохвален».

В XIV в. возникают многоголосые гимны, исполняющиеся в храмах, музыка их носила возвышенный хоральный характер. Позднее возникают новые формы сопровождающих выходы государей торжественных песнопений, не связанных так тесно с церковными обрядами.

На протяжении веков у нас не было подобных специально созданных произведений. Пока Государство Российское не доказало миру свою мощь и не обрело прочного международного признания, утвердив свои Флаг и Герб, как равноправные в ряду государственных символов других стран, до тех пор сама мысль о собственном Государственном Гимне была невозможна. Поэтому государственный, светский гимн последним официально вошел в число обязательных публичных атрибутов Российской государственности. Впрочем, большинство и других европейских гимнов появилось ещё позже, во второй половине XVIII - начале XIX в. или существенно позже.

Вместе с тем, в истории России жанр Государственного Гимна имеет особенности бытования. Россия ещё с допетровских времен имела свои  государственные музыкально-поэтические символы. В какой-то мере роль государственных гимнов играли песнопения, звучавшие во время богослужений и некоторых церемоний в присутствии русских царей. Позже, вплоть до конца 18-го века, встречи коронованных особ, победы в войнах и праздники общегосударственного значения отмечались панегирическими песнопениями и хвалебными песнями, перемежавшимися пением «Многая лета». Но, во-первых, это были сугубо церковные гимны, исполнявшиеся в связи с церковными обрядами и, главным образом, в храмах. Во-вторых, в таких песнопениях восхваляются Бог, Богородица, Святые, но почти никогда — страна и её предводители. Но как верно подметил Ю. Ключевский, русским людям «представлялось, что Московское государство, в котором они живут, есть государство московского государя, а не московского или русского народа». Поэтому все достижения государства ассоциировались с деятельностью его главы — царя. И гимн мыслился именно государственным, или даже, скорее, государевым, отражающим мировоззрение или деяния Монарха.

В эпоху Петра I получают распространение новые гимническое формы, светские «виватные канты», прославляющие царя и «молодую Россию»: «Виват, Россия, именем преславна», «Возвеселисе, Россия, правоверная страна», «Радуйся, российский Орле двоеглавый» — эти песнопения исполнялись в знак петровских побед на суше и на море, составляя единое целое вместе с другими деяниями царя: созданием военных знамен нового образца, массовым награждением памятными медалями солдат и офицеров, патриотическими фейерверками. В течение всего ХVIII века гимнические функции выполнял средневековый общеевропейский гимн “Тебя, Бога, хвалим”, который исполнялся под гром пушек во время Северной войны и во время триумфов. На коленях, со слезами на глазах, вместе с певчими Троицкого собора, его пел Пётр I после заключения Ништадтского мира со Швецией в 1721 г. Тот же псалмовый гимн пели в конце торжественных молебствий и в именинные “царские” дни императорской семьи, а также после застольных здравиц.

С указом от 11 ноября 1721 года, согласно которому Пётр I принял на себя титул «Императора и Самодержца Всероссийского», а Россия стала Империей, возникают предпосылки для создания особого, российского Государственного Гимна. Уже в это время как своеобразный музыкальный символ могущества России стал восприниматься знаменитый "Марш Преображенского полка". В его напеве любопытным образом соединены интонации прусского марша и петровских кантов. Четкость и скорость темпа (120 шагов в минуту) делали его незаменимым при военных походах и парадах. Однако марш исполнялся и в дни юбилеев побед в Северной войне, в дни тезоименитства царя, в день коронации Екатерины I. Таким образом, Преображенский марш выполнял функции светского гимна на парадах, торжественных выходах царских особ, на посольских приемах.

Первый текст на музыку «Преображенского марша», сочинённый в 1805 году флигель-адъютантом Александра I, поэтом и переводчиком Сергеем Никифоровичем Мариным, начинался словами, которые вышли такими же бодрыми, как и сам марш. В стихах прославлялось славное для российского оружия время - эпоха Екатерины II. 

Пойдем, братцы, за границу
Бить Отечества врагов.
Вспомним матушку-царицу,
Вспомним, век ее каков!

Славный век Екатерины
Нам напомнит каждый шаг,
Те поля, леса, долины,
Где бежал от русских враг.

Вот Суворов где сражался!
Там Румянцев где разил!
Каждый воин отличался,
Путь ко славе находил.

Каждый воин дух геройский
Среди мест сих доказал
И как славны наши войски
Целый свет об этом знал.

Между славными местами
Устремимся дружно в бой!
С лошадиными хвостами
Побежит француз домой.

За французом мы дорогу
И к Парижу будем знать.
Зададим ему тревогу,
Как столицу будем брать.

Там-то мы обогатимся,
В прах разбив богатыря.
И тогда повеселимся
За народ и за Царя.

Под музыку этого марша русская армия вступила в Париж в 1814 г.

Во второй половине XIX в. эту песню пели уже на другие слова: 

(прослушать - http://folk.ntnu.no/makarov/temporary_url_20070929kldcg/preobrajensky-march-znayut-turki-acapella-valaam_1997.mp3) 

Знают турки нас и шведы,
И про нас известен свет,
На сраженьях, на победы
Нас всегда сам Царь ведет.

С нами труд Он разделяет,
Перед нами Он в боях;
Счастьем всяк из нас считает
Умереть в Его глазах.

Славны были наши деды, -
Помнит их и швед и лях;
Их парил орел победы
На Полтавских на полях.

Знамя их полка пленяет¹
Русский штык наш боевой;
Он и нам напоминает,
Как ходили деды в бой!

Тверд еще наш штык граненый,
Голос чести не замолк.
Как пойдем вперед мы славно,
Вперед, славный русский полк.

Государям по присяге
Верным полк наш был всегда, -
В поле брани, не робея,
Грудью служит завсегда.

Как и прежде - удалые,
Рады тешить мы Царя,
И солдаты боевые
Славны будут ввек, ура!

К концу XIX в. Преображенский марш в качестве музыкальной эмблемы Преображенского полка, одного их двух старейших гвардейских, стал главным маршем России. Августейшими шефами полка были все российские императоры, поэтому он всегда исполнялся в таких торжественных случаях, как, например, открытие памятника императору, других воинских церемониях в течение всего XIX — начала XX в.

Гимн-марш продолжал свое существование и в белом движении. В Добровольческой армии "Марш Преображенского полка" использовался в значении русского гимна. Таковым он и остался на долгие годы в русском зарубежье, когда его вместе с гимнами многих европейских стран исполняли в эмиграции при поднятии Русского флага или на церемониях памяти павших. После Петра Великого почти каждый новый император или императрица российские заботились о создании гимна, отражавшего какое-нибудь важное событие, происшедшее во время их правления. Во времена царствования Елизаветы Петровны (1741-1761 гг.) — дочери Петра Великого победа русской армии при Кунерсдорфе, совпавшая с днем Ангела Императрицы, стала поводом для создания величального пролога (торжественного канта) на слова Сумарокова в ее честь.

В конце XVIII в. появился еще один гимн-марш всероссийского значения. 11 декабря 1790 года русские войска под командованием Суворова штурмом взяли считавшуюся неприступной турецкую крепость Измаил. По этому поводу светлейший князь Потёмкин устроил 28 апреля 1791 года в Петербурге грандиозный праздник, на котором присутствовала сама Екатерина II.

Торжества, на которые съехались 3000 человек из самых знатных фамилий России, начались в шесть часов вечера. «Как скоро высочайшие посетители соизволили воссесть на приуготовленные места, то вдруг загремела голосовая и инструментальная музыка, из трехсот человек состоявшая. Торжественная гармония разлилась по пространству залы» - вспоминал современник. Помимо хора и симфонического оркестра, в празднике принимал участие роговой оркестр. При появлении императрицы «грянул бал», который открыли 24 пары великосветских молодых людей во главе с четырнадцатилетним наследником престола цесаревичем Александром под музыку полонеза «Гром победы, раздавайся» в сопровождении пения и литавр. Мелодия и слова, звучавшие под сводами громадной галереи Таврического дворца, сразу покорили присутствующих. Из музыки этого бала родилась музыкальная эмблема ее царствования. Вскоре уже вся Россия с гордостью повторяла:

(прослушать - http://folk.ntnu.no/makarov/temporary_url_20070929kldcg/grom-pobedy-acapella-valaam_1997.mp3)

Гром победы раздавайся!

Веселися, храбрый росс.

Звучной славой украшайся

Магомета ты потрёс.

Воды быстрые Дуная

Уж в руках теперь у нас;

Храбрость Россов почитая,

Тавр под нами  и Кавказ.

Уж не могут орды Крыма

Ныне рушить наш покой;

Гордость низится Селима,

И бледнеет он с луной.

Стон Синая раздаётся

Днесь в подсолнечной везде;

Зависть и вражда мятётся

И терзается в себе.

Мы ликуем славы звуки,

Чтоб враги могли узреть,

Что свои готовы руки

В край вселенной мы простреть.

Зри, премудрая Царица!

Зри, великая жена!

Что Твой взгляд, Твоя десница

Наш закон, душа одна.

Зри на блещущи соборы,

Зри на сей прекрасный строй;

Всех сердца Тобой и взоры

Оживляются одной.

Припев:

Славься сим, Екатерина!

Славься, нежная к нам мать.

        Литературная часть была отдана поэту Г. Державину, стоявшему тогда на вершине своей славы. Он написал поэтические тексты к четырем хорам. Первый — для концерта: «От крыл орлов парящих»; второй — для кадрили: «Гром победы, раздавайся!»; третий — для «польского»: «Возвратились из походов»; четвертый — для балета: «Сколь твоими мы делами». Создание этого произведения связано также с именем О.А. Козловского[1] — польского дворянина на русской службе, блестящего композитора и дирижера, внесшего достойный вклад в развитие музыкального искусства и, в частности, военной музыки России. В конце 80-х гг. XVIII столетия он состоял в свите светлейшего князя Г. Потемкина директором музыкальной капеллы, который и поручил композитору всю музыкальную часть праздника. По отзывам современников, "Гром победы" производил сильное впечатление не только прекрасными стихами Г. Державина, но и торжественной, блестящей, отвечающей характеру настроения музыкой. Церемониальный танец-шествие полонез оказался тем жанром, который прекрасно подошел для музыкального воплощения идеи великой победы русского оружия. Волнообразный силуэт мелодии мягко, как бы воспаряющий в изысканном реверансе сообщал ему оттенок галантной изысканности. Одновременно, в интонациях полонеза были заметны элементы церковной музыки. Но резкие окончания фраз, в их сочетании с ритмом, характерным для светского танца-шествия, придавали полонезу решительный, воинственный характер. Троекратное проведение важнейшей фразы запева сообщало полонезу победный, ликующий характер. Именно благодаря мастерскому использованию церковного «подтекста» в сочетании с воинственным осмыслением жанра полонеза, удалось создать музыку, которая воодушевила всех присутствующих на том историческом триумфе. Впечатление от яркой музыки усиливали прекрасные и порой даже ехидные стихи в адрес побежденных турок. То было время ярких личностей при дворе. Звонкое слово, изящный юмор ценились высоко. Не случайно начальная строфа стихов Державина, воспринималась как едкая сатира: «Веселися, храбрый Росс!.. — Магомета ты потрёс»[2]. Воплотить идею величественной победы Православия над мусульманством в аллегории потрясенного пророка Магомета было действительно оригинальным и изящным решением русского поэта. Императрица сразу же по достоинству оценила «Полонез» и повелела исполнять его в качестве Русского победного гимна. 

Прекрасные панегирические стихи Державина, положенные на музыку О.А. Козловского стали и своего рода дворянским гимном. Так как музыка написана была в стиле полонеза, то марш использовался и как танцевальная мелодия в русских аристократических кругах. Полонез открывал дворянские балы, звучал в парках усадеб.

Но под грохот оружейных залпов и стук барабанов, звон тарелок и колоколов его исполняли на полях сражений песельники. Эта мелодия, «мужественно-героическая, торжественная, волнующая до слез», звучала в России в течение нескольких десятилетий, исполнялась и в войну 1812 г., но уже с другими словами:

Гром оружий, раздавайся!.

Раздавайся трубный глас,

Сонм героев, подвизайся,

Александр предводит вас!

«Гром победы, раздавайся» стал на многие годы символом русской доблести и славы. После подавления Россией восстания 1830—1831 гг. в Царстве Польском известный поэт В.А. Жуковский написал «Русскую песнь на взятие Варшавы», которая пелась на мотив «Грома победы»:

С воцарением императора Павла I господствующее положение занимает военная музыка. Но именно при Павле I родился гимн, которому суждено было на многие десятилетия стать полу-официальным символом российской государственности. 29 ноября 1798 года в Петербурге состоялась грандиозная церемония. В Зимнем дворце, в присутствии всего Двора и находившихся в России мальтийских рыцарей, папский нунций Лоренцо Литта возложил на российского императора Павла I корону и другие регалии Великого Магистра Ордена Святого Иоанна. Именно тогда, на церемонии в Зимнем дворце, прозвучал гимн, происхождение которого на редкость любопытно.

Стихотворение «Коль славен наш Господь в Сионе» написано Михаилом Матвеевичем Херасковым[3], известным в XVIII веке поэтом и драматургом. В отличие от екатерининского, в целом, светского полонеза, Павловский гимн оказался церковным хоралом со словами-молитвой. Он, по-видимому, был ориентирован на гимны допетровской России, когда богослужебные напевы заменяли официальный государственный гимн. В его тексте не было ни слова о самом императоре Павле I и о его деяниях, что подчеркивало набожность и скромность самодержца. Его молитвенные слова восхваляли Бога как мистическое основание державы Российской. Прекрасные стихи Хераскова и сейчас, спустя 200 лет поражают своей умилительной нежностью, возвышенным смирением и внутренним покоем. 

(прослушать - http://folk.ntnu.no/makarov/temporary_url_20070929kldcg/kol-slaven-acapella-valaam_1997.mp3) 

Коль славен наш Господь в Сионе,

Не может изъяснить язык.

Велик он в небесах на троне,

В былинах на земле велик.

Везде, Господь, везде Ты славен,

В нощи, во дни сияньем равен.

Тебя Твой агнец златорунный

В себе изображает нам;

Псалтырью мы десятиструнной

Тебе приносим фимиам.

Прими от нас благодаренье,

Как благовонное куренье.

Ты солнцем смертных освещаешь,

Ты любишь, Боже, нас как чад,

Ты нас трапезой насыщаешь

И зиждешь нам в Сионе град.

Ты грешных, Боже, посещаешь

И плотию Твоей питаешь.

О Боже, во твоё селенье

Да внидут наши голоса,

И взыдет наше умиленье,

К тебе, как утрення роса!

Тебе в сердцах алтарь поставим,

Тебе, Господь, поём и славим!

         Музыка гимна на основе народных и церковных напевов была сложена композитором Дмитрием Степановичем Бортнянским[4] (1751-1825), который с 1784 г. писал музыку для Малого двора будущего императора Павла Петровича, сразу после воцарения назначившего композитора директором придворной певческой капеллы.

Гимн отличали задушевность и чистота интонации, проникновенность лирического распева. По сравнению с прерывистой интонацией воинственного гимна-полонеза, мелодия Бортнянского более плавная, спокойная. Исследователи отмечают ее близость к некоторым гласам Большого знаменного распева. Неспешная сменяемость хоральных гармоний, медленный темп, возвышенно-умилительная проникновенность слов, обращенных к Господу...

Этот гимн-молитва оказался одним из популярных символов России на рубеже XVIII-XIX вв. В издании военной музыки России 1832 года партитура гимна «Коль славен» напечатана под названием «Молитва» без слов и обозначения авторства, что только подчеркивает его общеизвестность и популярность в первой половине XIX века.[5] На некоторое время за гимном «Коль славен» закрепилась репутация общегосударственного. А по сути он был национальным духовным гимном России. Высота идейной концепции и известность сочинения Д. Бортнянского позволили гимну «Коль славен» существовать и многие десятилетия спустя.

В XIX в. музыка «Коль славен» исполнялась во время торжественных церемоний, связанных с православными праздниками: во время крестных ходов на «Крещение у Иорданей», на «Рождество» и «Пасху». При прохождении духовной процессии солдаты делали «на караул», а оркестр играл гимн-молитву Бортнянского.

Гимн «Коль славен» в это же время стали использовать в войсках как молитву во время ритуала «Вечерней зари». Она создавала к концу дня возвышенное, умиротворенное настроение у солдат, что имело важное воспитательное значение. Этот гимн-молитва настолько трогательно воспринимался современниками, что прусский король Фридрих-Вильгельм III, плененный его музыкой (во время посещения вместе с Александром I одного из военных лагерей), повелел исполнять русский гимн в прусской армии как вечернюю молитву. И эта традиция просуществовала в немецкой армии вплоть до начала Первой мировой войны.

«Молитва» Бортнянского звучала после команд «пики в руки», «шашки вон» при сопровождении траурных церемоний, когда хоронили генералов, штабс- и обер-офицеров, умерших на действительной службе. При погребении офицеров запаса, награжденных орденами св. Георгия и Георгиевским оружием. Гимн «Коль славен» исполнялся во время церемонии производства юнкеров в офицеры, в ритуале «Спуска флага с церемонией», когда давался артиллерийский залп и горнист играл сигнал «на молитву, шапки долой». Он же звучал после марша полка перед молитвой «Отче наш».

«Коль славен» играли и в ХХ в. Его пытались сделать официальным гимном при Временном правительстве в 1916 г. Позднее он исполнялся на территории, контролируемой добровольческой армией А.И. Деникина и Урало-Сибирской армией А.В. Колчака. 25 августа 1919 г. гимн звучал на параде в Киеве, который принимал главнокомандующий Д.А. Май-Маевский; а в 1921 г. его играли на открытии памятника героям Белой армии в Галлиполи при выходе духовенства. Шестьдесят один год (1856-1917) тридцать семь колоколов Спасской башни Московского Кремля каждый день в 15 и 21 час вызванивали гимн Д. Бортнянского «Коль славен наш Господь в Сионе», а 12 и 18 часов они воспроизводили «Преображенский марш Петра Великого».

Для жизни России гимн «Коль славен наш Господь в Сионе...» имел большое значение, но при всей его популярности он не отвечал потребностям светских приемов и церемоний в силу религиозного характера текста, поэтому он не смог стать государственным гимном. В XIX веке потребность в новом, официальном Государственном Гимне Российской Империи стала очевидной. И вскоре Россия обрела ещё один музыкальный символ государственности.

После Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов русской армии, в сентябре 1814 года открылся Венский Конгресс. 14 сентября 1815 года Александр I подписал акт об основании Священного союза. Вскоре был создан Четверной союз — России, Великобритании, Австрии и Пруссии. Целью обоих союзов было противодействие революционным движениям в странах Европы. Дабы подчеркнуть единство и согласие членов Священного и Четверного союзов, было предложено ввести в странах-участницах единый Государственный Гимн. Таким гимном в России был избран один из старейших европейских государственных гимнов, гимн Великобритании «God Save the King»[6] («Боже, спаси Короля»), переделанный Г. Кери и обработанный Г.-Ф. Генделем. Гимн на русский вариант текста А. Х. Востокова был посвящен Императору Александру I по случаю победы над Наполеоном.

Первое появление гимна в печати относится к 1813 году, спустя несколько дней после концерта, устроенного Филармоническим обществом в Петербурге в пользу инвалидов. На титульном листе нотного издания напечатано: «Песнь русскому царю (Прими побед венец) на голос английской народной песни (Боже! Спаси царя)»:

Прими побед венец
Отечества Отец.
Хвала ТЕБЕ!

Престола с высоты
Почувствуй сладость ТЫ,
От всех любиму быть
Хвала ТЕБЕ!

В 1816 г. на параде в Варшаве — по приказанию Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича для встречи Императора Александра I — «Боже, царя...» был исполнен официально. После чего он был введен для исполнения в русских войсках; было дано Высочайшее повеление военной музыке всегда играть этот гимн для встречи Государя Императора. В таком качестве он просуществовал пока В. А. Жуковский не написал к той же музыке новый текст:

 (прослушать - http://folk.ntnu.no/makarov/temporary_url_20070929kldcg/molitva-russkikh-acapella-valaam_1997.mp3) 

Боже, Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли!
Гордых Смирителю,
Слабых Хранителю,
Всех Утешителю –
Все ниспошли!

Перводержавную
Русь Православную,
Боже, храни!
Царство ей стройное,
В силе спокойное!
Все ж недостойное
Прочь отжени!

Воинство бранное,
Славой избранное,
Боже, храни!

Воинам-мстителям,
Чести спасителям,
Миротворителям –
Долгие дни!

Мирных воителей,
Правды блюстителей,
Боже, храни!
Жизнь их примерную,
Нелицемерную,
Доблестям верную
Ты помяни!

О, Провидение!
Благословение
Нам ниспошли!
К благу стремление,
В счастье смирение,
В скорби терпение
Дай на земли!

Будь нам заступником,
Верным сопутником
Нас провожай!
Светлопрелестная
Жизнь наднебесная,
Сердцу известная,
Сердцу сияй!

           Стихи эти были написаны Жуковским еще в 1814 году (автограф хранится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в фонде Жуковского). В 1815 г. В.А. Жуковский опубликовал это стихотворение в журнале «Сын Отечества» под названием «Молитва русских».. Примечательно, что в 1816 году к строфе Жуковского было присоединено еще две. Автором этих строф стал лицеист А. С. Пушкин. По воспоминаниям М.А. Корфа: "К лету 1816 г. уже существовал русский перевод-вариация первой строфы - "Молитва русских" Жуковского... По-видимому, накануне торжеств по случаю основания Лицея возникла мысль о полном русском тексте для публичного хорового исполнения... Торжества состоялись 14 октября, в день рождения вдовствующей императрицы Марии Федоровны; на них был исполнен гимн..." К лицейскому торжеству Пушкин сочинил следующий текст:

Там громкой славою,

Сильной державою

Мир он покрыл —

Здесь безмятежною

Нас осенил.

Брани в ужасный час

Мирно хранила нас

Верная длань —

Глас умиления,

Сенью надежною

Благодарения,

Сердца стремления —

Вот наша дань.[7]

Таким образом, текст «Молитвы русского народа», текст нового музыкально-поэтического государственного символа нашего Отечества, был практически создан, но при его исполнении музыка с 1816-го по 1833 год оставалась английской, что при изменении отношений с Англией не могло не восприниматься как умаление чести России.

Во время визита Николая I в Австрию и Пруссию императора повсюду приветствовали звуками английского марша. Царь выслушивал мелодию монархической солидарности без энтузиазма и по возвращении поручил сопровождавшему его  Алексею Фёдоровичу Львову  (1798-1870) сочинить новый гимн, чтобы для русского народного гимна существовала и русская самобытная мелодия. "В 1833 г., - пишет А.Ф. Львов, - я сопутствовал Государю в Австрию и Пруссию. По возвращении в Россию граф Бенкендорф сказал мне, что Государь, сожалея, что мы не имеем народного гимна, и, скучая слушать музыку английскую, столько лет употребляемую, поручает мне попробовать написать гимн Русский. Задача эта показалась мне весьма трудною, когда я вспоминал о величественном гимне Английском, об оригинальном гимне Французском и умилительном гимне Австрийском. Несколько времени мысль эта бродила у меня в голове. Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа, от ученого до невежи. Все эти условия меня пугали, и я ничего написать не мог. В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан".

Однако обратимся в начале к биографии композитора. Родился А.Ф. Львов в 1798 году в Ревеле в семье дворянина Московской губернии Федора Павловича Львова, где отец будущего композитора тогда служил таможенным инспектором.

Кроме хорошего разностороннего образования Алексей Львов наследовал от отца большую склонность к музыке, первые проблески которой обнаружились уже с 7-летнего возраста. Отец, сам музыкант, тщательно заботился о развитии этого таланта; он сам играл с ним на скрипке, заставляя разбирать старых мастеров, и окружил сына представителями тогдашнего музыкального мира, как, например, рижский капельмейстер Кейзер, скрипач Лафон и концертист Вем.

В сентябре 1814 г. закончилось домашнее воспитание Львова, и он поступил в Институт инженеров путей сообщения. Выдающиеся способности и прилежание быстро выдвинули его среди воспитанников, и в 1816 г. он окончил курс первым, в марте того же года был произведен в прапорщики, и имя его занесено на почетную доску института. По исполнении практических занятий в институте 26 октября того же года Львов получил чин подпоручика.

В 1818 г. последовало высочайшее распоряжение, чтобы первый по успехам офицер, выпущенный из Института путей сообщения, поступал на службу в округа военных поселений; 9 июня 1818 г. Алексей Львов был произведен в поручики и откомандирован к месту службы. Таким образом, изнеженный, неопытный юноша сразу попал в суровую школу. Служба, по словам его, была неимоверно тяжела: лишенные самого необходимого, наблюдатели работ должны были находиться безотлучно на службе от 3 часов утра до 12 часов дня и от 1 часа до 9 часов вечера, причем взыскания начальства были жестоки и безграничны.

Несмотря на это, Алексею Львову удалось заслужить благосклонность своего сурового начальника, так что уже в приказе 12 июля 1819 г. последний объявил благодарность молодому инженеру, а вскоре после этого, показывая Александру I произведенные постройки и называя молодого строителя, граф Аракчеев отрекомендовал Львова как отличного офицера. Находившийся тут же будущий император Николай I, как знаток инженерного и строительного искусств, обратил на него свое внимание. В 1821 г. он произведен в капитаны и получил орден св. Владимира 4-й ст.; а через год назначен старшим адъютантом в штаб военных поселений, где два раза был награжден бриллиантовыми перстнями по представлению Аракчеева, продолжавшего благоволить к нему. 3 февраля 1826 г. Львов был уволен от службы по домашним обстоятельствам с чином майора. Все это время, несмотря на тяжелую службу, он не оставлял занятий музыкой и каждый день находил время поиграть на скрипке, нередко засыпая от усталости с нею в руках.

В отставке он пробыл недолго и в ноябре 1826 г. был определен старшим адъютантом в штаб корпуса жандармов. В то время шефом жандармов и начальником III отделения был граф А. X. Бенкендорф. "Возьми его, - сказал император Николай своему любимцу, просившему дозволения принять Львова к себе в адъютанты, - он отличный офицер: восемь лет прослужил у Аракчеева".

Судя по всему, у Львова не было выбора. Его братья - Илья и Василий, а позже муж сестры Алексей Семенов были арестованы по делу декабристов, но после очных ставок с доносчиками, которые в конечном счете отреклись от своих показании, их отпустили. При этих обстоятельствах отказ Львова от службы у Бенкендорфа едва ли был возможен. Поступая на новую службу, Львов на заявление Бенкендорфа, что люди, умеющие писать, ему очень нужны, изъявил полную готовность служить ему беспрекословно, прося только уволить его от различных секретных поручений, к которым он совершенно неспособен. "Благородный мой начальник, - вспоминал Львов, - сказал: будь покоен, ты будешь иметь часть отдельную". И с этих пор ему были поручены все дела главной квартиры и собственного Его Вел-ва конвоя, занятия, обязывавшие его всюду следовать за шефом в путешествиях государя и исполнять должность секретаря графа Бенкендорфа.

Ревностная деятельность, ловкость, умение держаться, исполнительность адъютанта вполне удовлетворяли Бенкендорфа, который искренно полюбил его и приблизил к себе как честного и преданного ему человека. В Турецкую кампанию 1828 г. Алексей Львов, сопровождая Бенкендорфа, находился в походе в Болгарии. Он участвовал в сражениях под Шумлою, а также при осаде Варны и взятии ее, за что награжден бантом к ордену св. Владимира 4-й ст. и орденом св. Анны 2-й ст.

Во время Турецкой войны Львова ближе узнал и полюбил сам государь Николай Павлович, повелевший всегда брать его с собою "для выполнения всех дел, до вояжей относящихся". И с этих пор Алексей сопутствовал государю во всех путешествиях его по России и за границей.

23 марта 1833 г. он был зачислен в Кавалергардский полк с переименованием в ротмистры и с оставлением в занимаемой им должности.

11 апреля 1834 г. А. Ф. Львов был пожалован флигель-адъютантом. "Тут я, - пишет он, - догадался, зачем милостивый император перевел меня за год перед тем в кавалергарды".

Одновременно с этим назначением государь, искренно полюбивший Алексея Федоровича, совершенно приблизил его к своей семье и, сделав его участником всех придворных празднеств и забав в домашнем кругу, изъявил желание составить домашний оркестр, так как императрица играла на фортепиано, государь на трубе, Виельгорский на виолончели, Апраксин на басу, Львов на скрипке; дети тоже могли участвовать, а Волконский, Бартенева и Бороздина - петь.

Львов на другой же день принес написанную им пьеску во дворец, показав ее предварительно графу Бенкендорфу. Пьеса понравилась, всякий попробовал свою партию, и таким образом 10 марта 1834 г. было положено начало домашним концертам во дворце, о которых Львов вспоминает с восторгом.

1 января 1836 г. он произведен был в полковники, а в конце того же года скончался его отец. Вскоре последовал высочайший указ о поручении должности директора капеллы Алексею Федоровичу Львову с сохранением всех лежащих на нем обязанностей.

С тех пор он отдался своему любимому делу и близко сошелся с капельмейстером капеллы М. И. Глинкой. По словам Глинки, он отлично исполнял Моцарта и Гайдна. До последнего года он поддерживал отношения с музыкантами и был постоянным гостем Глинки.

6 ноября 1838 г. Львов женился на дочери статского советника Прасковье Агеевне Абазе, причем государь был его посаженым отцом, а графиня Бенкендорф - посаженой матерью.

В апреле 1840 г. он уехал с женою за границу с целью ближе ознакомиться с европейскими музыкальными талантами и выслушать от них оценку своих собственных произведений. В Берлине он познакомился с Мейербером; в Лейпциге ему впервые пришлось играть па скрипке в присутствии многих музыкальных знаменитостей, в том числе Мендельсона-Бартольди, который выразил полное одобрение. В Элисе, где была тогда императрица, он сблизился с Листом, от которого также получил похвалу.

10 октября 1843 г. он был произведен в генерал-майоры с назначением в свиту Его Величества. С этого времени не прошло и двух лет, когда во время маневров он упал с лошади, и это пагубно отразилось на его слухе: он стал глохнуть.

В 1848 г. в память Народного гимна государь повелел внести девизом в герб Львова слова "Боже, царя храни!"

В декабре 1853 г. он был произведен в тайные советники и назначен гофмейстером; в апреле 1855 г. назначен сенатором с оставлением директором придворной капеллы; в 1859 г. он получил орден св. Владимира 2-й ст., в июне 1861 г. уволен от должности директора придворной капеллы, а в следующем году назначен обер-гофмейстером. Вследствие глухоты военная музыка своею звучностью удовлетворяла его более, чем другая; он принялся ею заниматься в хоре Кавалергардского полка и написал для военной музыки несколько пьес.

В 1863 г. ему пожаловано было 4000 десятин в Самарской губернии. И когда он окончательно лишился слуха, государь разрешил жить ему в деревнях своих.

Скончался Алексей Федорович Львов 16 декабря 1870 г. в своем имении Романи, в пяти верстах от г. Ковны.

Кроме народного гимна А.Ф. Львов написал три оперы: "Бианка и Гвалтьеро", "Ундина" и "Эмма", одну оперетту, 48 сочинений для церковной музыки и 30 различных вокальных и инструментальных пьес. Музыкальный талант Алексея Федоровича был отмечен званиями магистра Болонской академии, почётного члена Лондонской, Сицилийской и Венской академий, Берлинской академии изящных искусств, академика и профессора класса капельмейстеров Флорентийской академии и многих прочих музыкальных обществ. Эти отличия подтверждали престиж не только русского композитора, но и офицера — генерала Императорской армии.

Итак, выбор А.Ф. Львова Императором Николаем I неслучаен. Император не только хорошо знал семейство Львовых, а отец композитора был директором придворной певческой капеллы, но сам Львов был, несомненно, достоин чести стать автором музыки первого русского оригинального государственного гимна.

Государственный Гимн – это не просто музыкально-поэтическое произведение, исполняемое в торжественных случаях. Национальные гимны, по словам В. Вундта, вернее всего отражают характер нации. Гимн – символ государства, отражающий мировоззренческий и духовный настрой общества. Гимн - краткое изложение национальной и державной идеи народа. Создание российского гимна в 1833 г. отнюдь не случайно. XVIII — первая половина XIX в. – время становления, географического расширения и политического усиления Российской Империи. 21 марта 1833 г. только что назначенный новый министр народного просвещения С.С. Уваров впервые обнародовал в своем циркуляре ставшую затем знаменитой формулу "православие, самодержавие, народность", как выражение новой официальной идеологии, которая была одобрена императором и должна была лечь в основу всей государственной политики. Впервые Россия обретала широкомасштабную, целостную идеологическую доктрину, концепцию бытия государства и нации. Новый российский гимн был призван стать действенным выражением этой новой доктрины. С точки зрения государственной идеологии, он как бы подводил черту под целым историческим периодом и открывал новый этап развития России как самодостаточной великой державы, не нуждавшейся более в чужом гимне.

Гимн можно считать, пожалуй, самым "субъективным" из принятых в Новое время национально-государственных символов, т.к. при его создании нет возможности опереться на данные специальной науки, как при формировании герба и флага, где законы геральдики и вексиллологии диктуют определенные правила даже самым неугомонным новаторам.

Поэтому поставленная Императором задача была очень и очень непроста. Всякому музыканту должно быть понятно в чем состояла главнейшая трудность задачи: мелодия такого рода должна удовлетворять условиям, почти противоположным: быть оригинальною, но с тем вместе изысканною; быть музыкальною, — и способною к исполнению большими массами, а с тем вместе, содержать столь простое, можно сказать, безыскусственное последование звуков, чтобы они удобно врезывались в памяти, и чтобы каждый простолюдин мог повторить их без затруднения. Львов вспоминал:  «Задача эта показалась мне весьма трудною, когда я вспоминал о величественном гимне Английском, об оригинальном гимне Французском и умилительном гимне Австрийском. Несколько времени мысль эта бродила у меня в голове... Я чувствовал и сознавал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, для войны, для всего народа, — от ученого до невежи включительно. Все эти условия меня пугали, и я ничего написать не мог. В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан». Итак, художническое борение продолжалось несколько недель, и за тем, внезапно, — как почти всегда бывает в таких случаях, — по неизвестному психологическому процессу, который называется минутой вдохновения, мелодия гимна образовалась в душе сочинителя разом, вполне, и в том самом виде как она доныне существует. 

(прослушать - http://folk.ntnu.no/makarov/temporary_url_20070929kldcg/bozhe-tsarya-khrani-acapella-valaam_1995.mp3) 

Затем А.Ф. Львов обратился к В.А. Жуковскому с просьбой написать слова к уже готовой музыке. Жуковский предоставил практически уже имеющиеся слова, «подогнав» их под мелодию. Так появился шедевр Жуковского — Львова. Гениальность львовской находки состояла в простоте формы и силе идеи. Русский гимн был самым кратким в мире. Всего 6 строк текста и 16 тактов мелодии легко западали в душу, без труда запоминались абсолютно всеми и были рассчитаны на куплетный повтор – трижды. Официальный текст первоначально состоял всего из 6 строчек: 

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам;

Царствуй на страх врагам,

Царь православный!

Боже, Царя храни! 

 — однако благодаря возвышенной, хоральной мелодии он звучал исключительно мощно.

Как только Львов доложил, что гимн написан, Государь пожелал немедленно выслушать его. После нескольких подготовительных репетиций 23 ноября 1833 г. назначено было первое исполнение гимна полным хором придворной музыки при двух оркестрах военной музыки - трубном и деревянных инструментов. Это было как бы
пробное исполнение. Присутствовали император с супругой, великий князь Михаил Павлович, а также ряд высших сановников империи и представители духовенства. При входе их зала огласилась торжественными звуками впервые исполняемого русского народного гимна. Прослушав его несколько раз, то в исполнении одним только хором певчих, то оркестра той или другой музыки и, наконец, всею массою тех и других, августейшие слушатели с восторгом приняли это действительно художественное произведение Львова. Выслушав новый гимн, император подошел к А.Ф. Львову, обнял его, и крепко поцеловав, сказал: "Спасибо, спасибо,  прелестно; ты совершенно понял меня". Другой очевидец исполнения записал почти те же слова императора: "Лучше нельзя, ты совершенно понял меня". Государь, несколько раз повторив: "C'est superbe!" ("Это великолепно!" - фр.), приказал Бенкендорфу сообщить военному министру графу Чернышеву о немедленном введении этого гимна по военному ведомству, о чем и последовало официальное распоряжение в приказе 4 декабря 1833 г. Глубоко растроганный государь пожаловал А.Ф. Львову золотую, осыпанную бриллиантами табакерку с собственным портретом.

Первое публичное исполнение Народного гимна происходило в Москве в Большом театре 6 декабря 1833 г. Оркестр и вся труппа театра участвовали в представлении «Русской народной песни» (так был назван в афише гимн «Боже, Царя храни»). На следующий день в газетах появились восторженные отзывы. Вот что сообщает об исторической премьере директор Московских Императорских театров М.П. Загоскин: «Сначала слова были пропеты одним из актеров Бантышевым, потом повторены всем хором. Не могу вам описать впечатление, которое произвела на зрителей сия национальная песнь; все мужчины и дамы слушали ее стоя; сначала «ура», а потом «форо» загремели в театре, когда ее пропели. Разумеется, она была повторена...».

         Вот как описывает один московский очевидец этот памятный театральный вечер:

"Я возвращаюсь сейчас из Большого театра, восхищенный и тронутый тем, что видел и слышал. Всем известна русская народная песня Жуковского "Боже, царя храни!". Львов сочинил на эти слова музыку.

Едва раздались слова напева "Боже, царя храни!", как вслед за представителями знати поднялись со своих мест все три тысячи зрителей, наполнявших театр, и оставались в таком положении до окончания пения.

Картина была необыкновенная; тишина, царствовавшая в огромном здании, дышала величественностью, слова и музыка так глубоко подействовали на чувства всех присутствовавших, что многие из них прослезились от избытка волнения.

Все безмолвствовали во время исполнения нового гимна; видно было только, что каждый сдерживал ощущение свое в глубине души; но когда оркестр театральный, хоры, полковые музыканты числом до 500 человек начали повторять все вместе драгоценный обет всех русских, когда Небесного Царя молили о земном, тут уже шумным восторгам не было удержу; рукоплескания восхищенных зрителей и крики "Ура!", смешавшись с хором, оркестром и с бывшею на сцене духовою музыкою, произвели гул, колебавший как бы самые стены театра. Эти одушевленные восторги преданных своему государю москвитян только тогда прекратились, когда по единодушному всеобщему требованию зрителей народная молитва была повторена несколько раз. Долго, долго останется в памяти всех жителей Белокаменной этот день в декабре 1833 года!"

Восторженные рецензии наполняли газеты тех дней, и описание спектакля скоро долетело до Петербурга.

Вторично гимн был исполнен 25 декабря 1833 г., в день Рождества Христова и годовщины изгнания войск Наполеона из России, во всех залах Зимнего дворца в Санкт-Петербурге при освящении знамен и в присутствии высоких воинских чинов. Этот день по праву является Днем рождения первого истинно национального Российского Государственного Гимна. 31 декабря уходящего года командир Отдельного гвардейского корпуса великий князь Михаил Павлович отдал приказ: «Государю Императору благоугодно было изъявить свое соизволение, чтобы на парадах, смотрах, разводах и прочих случаях вместо употребляемого ныне гимна, взятого с национального английского, играть вновь сочиненную музыку». "Дорогой друг, - писал граф Бенкендорф А.Ф. Львову, - Исполнили Ваше великолепное сочинение. Невозможно было бы представить его более достойно, чем в этот день славы и счастья для всего христианского мира. Император очарован Вашим произведением. Он поручил мне сказать Вам, что Принц Оранский пришел от него в восторг и что вы должны лично отнести ему (Принцу) ноты и слова, так как он хочет с Вами познакомиться". 30 августа 1834 г. на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге был открыт монумент — Александровская колонна — в честь победы над Наполеоном в войне 1812 г. Торжественное открытие монумента сопровождалось парадом войск, перед которым впервые в столь официальной обстановке исполнялся гимн России «Боже, Царя храни». С этого дня "Русская народная песня", так император Николай Павлович
любил называть российский гимн, начала свою самостоятельную жизнь и исполнялась при любом подходящем случае. Гимн подлежал обязательному исполнению на всех парадах, на разводах, при освящении знамён, на утренних и вечерних молитвах Русской армии, встречах императорской четы войсками, во время принятия присяги, а также в гражданских учебных заведениях. Гимн пели при встречах императора на балах, при официальных въездах в города и на торжественных застольях после здравиц за императора. Музыка гимна «Боже, Царя храни» стала быстро известна и в Европе. Музыкальная тема гимна варьируется в нескольких произведениях немецких и австрийских композиторов. В России П.И. Чайковский «цитирует» его в двух музыкальных произведениях — «Славянском марше» и увертюре «1812 год», написанной в 1880 г. и исполнявшейся по случаю освящения Храма Христа Спасителя в Москве (всего Чайковский использовал музыку гимна в шести своих произведениях). А.Ф. Львов поистине навсегда вошел в плеяду русских композиторов, о чем свидетельствует, в частности, картина И.Е. Репина, висящая на площадке лестницы в Московской Консерватории. Картина называется «Славянские композиторы», и на ней, вместе с Глинкой, Шопеном, Римским-Корсаковым и другими, в расшитом придворном мундире изображен А.Ф. Львов.

         Говоря о гимне "Боже, Царя храни" мы не можем, конечно же, не сказать о значении его текста.

         Но в начале, несколько слов о его авторе.

Василий Андреевич Жуковский, русский поэт, переводчик, родился 29 января (9 февраля) 1783 в селе Мишинском, что на стыке трех губерний – Орловской, Тульской и Калужской.

Он был сыном богатого помещика Афанасия Ивановича Бунина и пленной турчанки Сальхи, попавшей в Россию после осады крепости Бендеры. Хотя воспитывался будущий поэт в семье Бунина, фамилию и отчество он получил от своего крестного отца - дворянина Андрея Жуковского, впоследствии усыновившего будущего поэта. Зачисленный с малолетства (по бытовавшей в екатерининской России практике) на военную службу в Астраханский гусарский полк семилетний Жуковский в 1789 был произведен в прапорщики, что давало право на дворянство, и был внесен в соответствующий раздел дворянской родословной книги Тульской губернии. После Жуковский учился в частном пансионе в Туле. Затем его поместили в Благородный пансион при Московском университете, где он воспитывался с 1797 по 1801  гг.

Еще находясь в пансионе, стал печатать стихи. Участие в "Дружеском литературном обществе", в которое входили представители образованной дворянской молодежи, определило творческие интересы Жуковского. В 1802 г. в карамзинском "Вестнике Европы" появилось первое большое стихотворение "Сельское кладбище" вольный период элегии английского поэта Томаса Грея, выразившее взгляды и настроения, характерные для русского сентиментализма.

В августе 1812 Жуковский вступил в Московское ополчение в чине поручика, участвовал в Бородинской битве, затем был прикомандирован к штабу М. И. Кутузова, где в походной типографии составлял листовки и военные бюллетени.

С 1815 г. с должности чтеца при императрице, вдове Павла I, начинается двадцатипятилетний период его придворной службы. С 1817 г. Жуковский был назначен учителем русского языка в царскую семью, а с 1826 года  состоял наставником наследника Престола (впоследствии императора Александра II Освободителя).

На нашествие Наполеона в 1812 году Жуковский откликнулся патриотической поэмой "Певец во стане русских воинов" и посланием "Императору Александру" (1814), принесшими ему широкую известность. После выхода в 1815 году первого собрания  стихотворений Жуковского, его считали уже лучшим русским поэтом. К 1810 - 20 гг. относится расцвет творчества Жуковского. В это время созданы баллады "Эолова арфа" (1814) и "Вадим" (1817), перевод баллады В. Скотта "Замок Смальгольм, или Иванов вечер" (1822), романтические стихи "Цвет завета" (1819), "Море" (1822). Стих его музыкален, певуч, богат полутонами и нюансами, исполнен, по выражению Александра Сергеевича Пушкина, "пленительной сладости".

"Солнце русской поэзии" с самого поэтического «младенчества» и буквально до последнего вздоха  связывали с Жуковским тесные дружеские отношения. Человек благородной и доброй души, Василий Андреевич любил «победителя ученика» с отеческой нежностью, был счастлив его даром, старался смягчить его нелегкую участь, помочь и ободрить в трудные моменты жизни.

В трагические дни 27-29 января 1837 года он почти неотлучно находился у постели Пушкина, периодически вывешивал на дверях дома для тысяч встревоженных людей бюллетени о состоянии больного.

В письме к отцу поэта — Сергею Львовичу Пушкину Жуковский подробно и достоверно рассказал о последних днях и минутах жизни его сына и о прощании с ним.

Жуковский - один из основоположников русского романтизма. В элегиях и балладах Жуковского впервые с необычайной искренностью открылся читателю внутренний мир, оттенки душевных движений поэта. Жуковский наряду с Батюшковым фактически создал русскую лирику и проложил множество новых троп для русской поэзии. Жуковский - классик поэтического перевода, он познакомил русскую публику с лучшими образцами мировой поэзии. Этот "гений перевода" (А.С. Пушкин) прославился переводами Гёте, Шиллера, Байрона, "Одиссеи" Гомера и др. В начале 1830-х все большее место в его творчестве занимают переводы: поэмы Ф. Шиллера "Кубок", поэмы Байрона "Шильонский узник". Написаны баллады на античные темы: "Торжество победителей", "Жалоба Цереры". В 1831 написаны сказки: "Сказка о царе Берендее", "Спящая царевна".

Василий Андреевич был одним из руководителей литературного кружка "Арзамас", боровшегося против архаичных последователей классицизма. Квартира Жуковского в  1820-30-х была важным культурным центром Петербурга. Постоянными посетителями Жуковского были А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, И. А. Крылов. В апреле - мае 1833 г. Жуковский проживал в Риме, где часто встречался с художниками К. П. Брюлловым и А. А. Ивановым, с французским писателем Стендалем. С 1836 Жуковский — активный сотрудник пушкинского “Современника”.

В 1837-38 Жуковский вместе с наследником престола Александром Николаевичем путешествовал по России и Европе.

В 1841 году Жуковский, уже академик Петербургской Академии Наук и  тайный советник, принял решение переселиться в Германию, где весной этого года женился на юной Елизавете, дочери своего старого друга художника Рейтерна. Он делает несколько попыток вернуться в Россию, но состояние здоровья жены и надвигающаяся слепота не позволяют осуществить этого намерения.

Творческая деятельность Жуковского не ослабевала в последний период жизни: закончил начатый еще в России перевод индийской народной повести "Наль и Дамаянти", перевел поэму "Рустем и Зораб" и "Одиссею" Гомера. В 1845 пишет "Сказки о Иване-царевиче и Сером Волке". Смерть прервала его работу над переводом "Илиады".

Умер Жуковский в Баден-Бадене 12 апреля (24 н.с.) 1852. Его прах был перевезен в Россию и погребен в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.

Всю свою сознательную жизнь В.А. Жуковский был истинным русским православным монархистом, верным поданным и честным гражданином. Монархизм Жуковского был неподдельным, поэтому прославление самодержавной идеи никак не входило в противоречие с его душевным настроем, ярко и искренне выраженном еще в стихотворении "Императору Александру": 

О дивный век, когда певец Царя - не льстец,

Когда хвала - восторг, глас лиры - глас народа,

Когда все сладкое для сердца: честь, свобода,

Великость, слава, мир, отечество, алтарь -

Все, все слилось в одно святое слово: Царь. 

Вряд ли судьба могла подарить России лучшего автора слов её Государственного Гимна. Ознакомившись с величественной музыкой А.Ф. Львова, Жуковский подхватил державную идею гимна и создал новую вариацию своего старого стихотворения. Жуковский как автор текста государственного гимна, безусловно, не был просто "подтекстовщиком" чужих идей или чужой музыки (даже при условии, что создание музыки предшествовало созданию слов). Здесь мы имеем дело со счастливым сопряжением лирического настроя большого поэта, народных настроений и интересов государственной власти.

В глазах русских людей царь был священным общенациональным символом, воплощавшим идею независимости и величия страны. Царь после Бога считался первым хранителем русской земли, защитником "простого" народа и православия, "спасителем веры и царства", высшим идеалом и средоточием "Святой Руси". Через осмысление роли Государя, воплощающего чаяния народа, в новом тексте русского гимна роль Самодержца как выразителя воли Бога проступает явственнее. Гимн 1833 г. сконцентрирован именно на идее самодержавия. В тексте гимна смысловое ядро составляет идея царской власти, продолжающая древнюю идею отеческого Самодержавия. Недаром в статье "О происшествиях 1848 года" Жуковский связывает монархическое государство с семейством и домом. Он пишет о европейских народах, отвергших монархическую власть: "Я смотрел на них, как на сирот, без имени, без семейства, собранных под одною кровлею приюта, которая не есть для них отеческий дом", - и далее размышляет "о своем великом семействе, о нашей России", где сохранилось "благоговение перед святыней власти державной".

Соположение текстов "Молитвы русских" (1814 г.) и гимна "Боже, царя храни!" (1833 г.) со всей очевидностью обнаруживает разницу в акцентах, ведущую в конечном итоге к концептуальной разнице.

 Все эпитеты в тексте ("сильный", "державный", "православный") - это не эмоциональные характеристики, а отсылки к сути царской власти. Слава, победоносность, равно как великодушие и гуманность - постоянные и неизменные характеристики Русского Царя. Сила, мощь, харизма власти, слава и "страх врагам" теперь ассоциируются с идеей Царя и его великого служения. Эпитет "православный", имевшийся и в "Молитве", получает в гимне дополнительный оттенок. В гимне ореол эпитета "православный" меняется от того, что он отнесен к другому слову - "царь православный". Здесь эпитет становится обозначением Царя, как хранителя веры, исповедуемой его страной.

         Вместе с тем гимн, в котором примат духовного над светским оставался основополагающим моментом, становится все более универсальным, отражая идеал государственного устройства России в целом. Гимн "Боже, Царя храни" является своеобразным "кратким" сводом основных государственных законов Российской Империи, выражающим всего в шести строках суть исконной русской державности.

         При всём этом гимн не стал сухой декларацией. Слова гимна, чтобы они могли вызвать длительный отклик в сердцах тех, от чьего имени писались, не должны были звучать казенно, в них должна была чувствоваться лирическая нота. Был необходим искренний энтузиазм, поэтическое одушевление. По замыслу автора, гимн - это излияние чувства, которое рассчитано на со-чувствие, т.е. на чувствительную душу. Лучшее тому подтверждение слова Жуковского о собственном восприятии своего произведения: "В душе моей глубоко, глубоко отозвалися слова нашей народной песни Боже, царя храни!". По словам самого Жуковского: "Народная песня - чудный родной голос, все вместе выражающий; в нем слышится совокупный гармонический привет от всех одноземцев, живших прежде, к живущим теперь, когда зазвучит для тебя народное слово: Боже, Царя храни! вся твоя Россия, с ея минувшими днями славы, с ея настоящим могуществом, с ея священным будущим, явится пред тобою в лице твоего государя" .

Незадолго перед смертью В.А. Жуковский написал А.Ф. Львову: «Наша совместная двойная работа переживет нас долго. Народная песня, раз раздавшись, получив право гражданства, останется навсегда живою, пока будет жив народ, который ее присвоил. Из всех моих стихов, эти смиренные пять[8][8], благодаря Вашей музыке, переживут всех братий своих. Где не слышал я этого пения? В Перми, в Тобольске, у подошвы Чатырдага, в Стокгольме, в Лондоне, в Риме!».

Так, сто семьдесят пять лет назад, Василий Андреевич Жуковский и Алексей Федорович Львов, в фамильные гербы которых был в 1848 г. внесен девиз "Боже, Царя храни", правильно уловив чувства народные, сумели создать красивейший образец молитвенного песнопения и один из лучших в мире государственных гимнов.